Илмарс Леиньш — Новый генерал в новой реальности

Статьи по Теме

• Битва за военный бюджет
• Утверждён новый план обороны Беларуси
• Заметки на полях плана боеготовности

Интервью журналиста Айнарса Озолиньша, портал Ir (есть — лат.), 22-е июля 2019 года

Опубликовано на twitter.com/latvijas_armija

Перевод с латышского

Через несколько дней после торжественного празднования столетней годовщины Национальных вооружённых сил обедаю с Илмаром Леиньшем в Cafe Osiris, которому в этом году исполняется 25 лет — почти столько же, сколько он находится на службе в Латвийской армии.

Только-что в его карьере произошёл новый поворот — бывший командир Механизированной пехотной бригады сухопутных сил полковник Леиньш стал бригадным генералом и продолжит карьеру в Командовании трансформации НАТО в должности второго заместителя начальника штаба по вопросам развития Объединённых вооружённых сил.

Какой будет ваша новая работа, какие будут обязанности?

НАТО имеет два стратегических штаба – один в Монсе, в Бельгии, так называемый SHAPE (отвечает за осуществляемые операции), и второй — это ACT в Норфолке, США – Командование трансформации НАТО, задача которого заботиться о будущем – обучении, стандартах, будущем видении, которое можно объединить с исследованиями и технологиями. Это стратегическое планирование будущего. Я буду вторым заместителем начальника штаба командования. (..) Это должность, которую перестуктурировали после Брюссельского саммита НАТО в прошлом году. Предыдущий латыш, который занимал эту должность три года назад отвечал в основном за обучение и образование. Получилось так, что генерал Дзинтарс Рога находился больше в Европе, чем в Америке. Латвия эту должность делит с Грецией – у нас три года, затем у греков три года. Это очень нормально для НАТО, что генеральские должности делятся. Единственное, что не делят – должность главнокомандующего силами НАТО в Европе — это всегда американец.

Моя должность, начнём с одного конца, — это аккредитация всех военных академий стран НАТО, которые этого желают, чтобы соответствовать стандартам НАТО; координация центров передового опыта, что тоже является вызовом, поскольку это не структурные единицы НАТО, а добровольные подразделения, в том числе наш Центр стратегической коммуникации.

Получается, что будете начальником начальника StratCom Яниса Сарта?

Начальником не буду, попытаюсь координировать 28 центров передового опыта, чтобы они вели себя одинаково и имели одинаковые механизмы контроля качества. Это командное подчинение – каждым центром руководить страна-участница, а НАТО даёт предложения и рекомендации. (..) НАТО имеет командную структуру, есть структура сил, но есть и добровольные образования – центры передового опыта являются добровольными образованиями стран и подчинены странам-учредителям, которые за них платят.   Всё же слово НАТО там появляется, поэтому необходим определённый контроль качества и методика обратной связи должна быть одинаковой.

Вторым направлением моей деятельности будет операционное экспериментирование – моделирование войн, конфликтов и кризисных ситуаций будущего. Эта работа мне более интересна, по крайней мере я так думаю, конкретного опыта у меня нет.

Ещё – процесс обратной связи. Говорят, что человек учится на ошибках, но лучше всё же учиться на ошибках других. Моя работа не связана с планированием войны, а с попыткой подготовиться к тому, что в будущем может произойти. Моделировать будущие возможности, основываясь на прогнозах, но придерживаясь реалий. Нельзя слишком витать в облаках, связь с реальностью должна быть.

В интервью нашему журналу девять лет назад сказали, что в боевой ситуации хотели бы видеть вокруг себя латышей. В новой должности не будете находиться в боевой ситуации, но всё же – почему хотели бы видеть вокруг себя латышей?

То интервью было после Афганской миссии. Солдаты есть солдаты, меня больше не волнует их национальная принадлежность, можно видеть, является ли он профессионалом или нет. Все латышские военнослужащие, которых подготовили к международным операциям являются профессиональными солдатами, и те, которые служат в Латвии – уровень профессионализма растёт всюду.

Почему хотел бы быть в бою с латышами? Я латышских солдат понял бы с полуслова. Из других стран, союзники или нет, они росли в другой среде, там у них свои полуслова. Поэтому по-прежнему поддерживаю сказанное тогда – если возникнет боевая ситуация, я хотел бы быть вместе с латышами.

Моя работа в Норфолке не будет боевой ситуацией, но там нас будет только три латыша. Один – это постоянный представитель командующего НВС и ещё у меня будет с собою ассистент.

Три года в Норфолке, а что после этого? Возможно ли в армии планировать карьеру?

Можно планировать. Чем моложе, там легче. Чем старше, тем труднее. Поскольку возможности должностей уменьшаются чисто математически. В Латвии шесть генеральских должностей, седьмой – наш представитель в Брюсселе. И два ротирующих генерала за границей. В этом году получается так, что комендант Балтийского колледжа обороны латыш и должность в Норфолке тоже латышская. Поэтому получаются девять генеральских должностей.

Вернувшись либо займу должность, которая освободится или надо будет смотреть, что дальше делать. Но я не беспокоюсь об этом, этот год мой двадцать шестой год службы, а тогда буду близок к тридцати годам выслуги.

Едва ли планируете идти на пенсию.

Мы служим Латвии и что Латвия – министр обороны и командующий НВС — определят, как мне служить Латвии, то и надо будет акцептировать. Но я не хочу делать из этого драму. Всегда говорю, что должно быть чувство юмора. Заранее не знать, какой будет твоя будущая должность, в армии нормально. Я никогда об этом не беспокоился. И похоже, что во всех армиях в Европе политика и ситуация в сфере персонала похожая – куда страна или царь пошлёт, там и будет хорошо.

Об этом вы рассказывали довольно много, но всё же спрошу – почему решили стать военнослужащим?

Да, на этот вопрос многократно отвечал, попробую быть консеквентным.

Никогда в своей предыдущей жизни, до того, как приехал в Латвию, не думал о военной карьере. Она меня не интересовала. Меня интересовала история, я вырос с библиотекой отца, это значит, что единственными книгами были книги по истории. Книга Силагайля о легионе была одной из моих первых книг, которую я читал и смотрел картинки. Но я не стал гражданином Швеции, поскольку не хотел быть призванным на обязательную военную службу в шведской армии.

Тогда у зарубежного сообщества латышей был механизм как оказать помощь молодым министерствам в Латвии. Была программа, что летом можно помогать переводами, и я случайно попал в Министерство обороны, в 1992-ом году работал внештатным переводчиком. Эта работа мне понравилась, но начал также критиковать тогдашних офицеров. У переводчика уникальная возможность слышать обе стороны – ты слышишь, что обе стороны говорят за кофейным столом, думая, что вторая стороны не понимает. Тогда понял, что не хорошо критиковать за спиною, как тёща, которая даёт совета как лучше вести машину. Тогда лучше или молчать или самому делать лучше. Выбрал самому делать лучше.

Это было совпадение, что командующий силами обороны полковник Турлайс меня лично пригласил вступить в армию. Я подумал, что каждый день так не происходит, что приглашает командующий армией. 1992. – 1993-й год было время максимализма, была взволнованность, мы все были молодыми и каждую неделю происходило что-то новое. В Латвии первый McDonald’s – хей! – даже премьер-министр туда сходил.

Позже, разумеется, был удивлён, что мне предложили, нет – приказали ехать обратно в Швецию и идти в военную школу. Это ирония судьбы. Несколько раз случалось так, что происходили вещи, которые не хотел делать. Я также отказался от гражданства США и меня теперь посылают в Америку.

Вы родились в Америке, поэтому у вас автоматически было гражданство?

Да. Но отказаться не просто и финансово очень невыгодно – надо платить за отказ. Мне было13 месяцев, когда уехал из США и всю жизнь теперь слышу – вы американец! Один из моих детей, моя дочь, родилась в Нидерландах, когда я служил в штабе НАТО, но родина – Америка? (..)

Как бы вы охарактеризовали то, что произошло с Латвийской армией после восстановления независимости?

Об этом можно было бы написать книгу. Вероятно, в старости буду писать мемуары, все записи в кладах сохранились. Я думаю, что нам в данный момент не хватает воспоминанию об этом времени. Генерал Креслиньш опубликовал, министр Кристовскис тоже, но в целом исторических свидетельств о том времени мало.

Как бы охарактеризовал? (..) Наша неприязнь к вооружённым силам СССР переросла в неприязнь к вооружённым силам как таковым. Я думаю, что в начале самым большим вызовом было непонимание в среде политической элите и может быть также обществе, того зачем нужна армия. Что нету смысла – также как не помогло в 40 году, не поможет и теперь. Пограничная охрана, Земессардзе, которую тогда называли силами обороны, были необходимостью – чтобы было кого у памятника поставить, кому охранять границу, искать бандитов, намного дальше этого никто не думал.

Тогда началась мечта о НАТО. Она была для нас маяком, куда двигаться. В конце 90-х годов начали эту работу и слава Богу, что начали. Иначе были бы как Украина и другие «бывшие» — нельзя даже представить, как бы выглядело. А вооружённые силы были бы таким самодовольным клубом – занимались бы военными парадами и это всё.

Был период перед вступлением, потом период вступления, когда шли большими шагами, много что было упорядочено, и надо сказать спасибо всем, кто работал. Потому что все хотели, речь не о том, правильно или нет, но воля там была. Иногда как вышло, так вышло, но никого нельзя упрекать, поскольку опыт был таким каким был. После вступления в НАТО был как бы период расслабления – мы в НАТО, будет посылать несколько солдат в миссии, будем строить спортивные залы, два процента уже не так важны.

Почему нападение России на Грузию в 2008-ом году не было предупреждением?

Это совпало с финансовым кризисом, который затмил военную угрозу. Хотя так нельзя говорить, военным оборонным возможностям Латвии кризис пошёл на пользу. Поскольку пошли по пути, по которому многие европейские страны НАТО уже пошли – вступить и в принципе ничего не делать. Деньги тратились без пользы.

Министерство обороны и Национальные вооружённые силы использовали кризис, чтобы пересмотреть все наши процессы планирования. Разумеется, это было болезненно, мы все потеряли доходы. Но с точки зрения планирования обороны кризис пошёл на пользу. Мы действительно дефект превратили в эффект. Мы свою домашнюю работу выполнили. Вылезание из финансового кризиса морально подготовило к целенаправленному использованию средств, а также к тому, что произошло в Украине в 2014-ом году.

Новый президент Эгил Левитс призывает вычистить дом от сора, накопленного в течение тридцати лет. Является ли это актуальным и для вооружённых сил?

Как уже сказал самую большую домашнюю работу сделали в 2008-2012-ом году. Всегда можно что-то улучшить. Но я не думаю, что в оборонном рессоре необходим капитальный ремонт. Спланировали развитие НВС тогда, когда не было денег. Слава Богу, что это сделали, поскольку тогда на нас не давили.

Рационально, профессионально сделали логичный план, который уже потом встретился с деньгами, когда деньги пришли. Хорошо, что не стали думать, когда деньги уже были. И мы придерживаемся этого плана, хотя, разумеется, есть коррекции. Маршал Молтке старший сказал, что ни один план не переживает первый контакт с противником. Но это не значит, что план не нужен. План нужен, чтобы морально подготовиться, и тогда можно работать. Если до этого имеем ноль, то очень трудно.

Поэтому мой ответ – оборонному ведомству не нужен капитальный ремонт. Нужно следить и развивать свою способность обхозяйствовать два процента. Но хозяйствовать мудро и хорошо управлять я бы призвал все государственные учреждения. Беспокоятся о том, что джипы не можем купить. Мы поезда тоже не можем купить уже многие годы.

А как продвинулась закупка джипов? Это всё же 200 миллионов.

Я не являюсь частью той закупки. Но как уже сказал, если у нас с поездами не идёт, то нечего удивляться, что и с джипами тоже. Это просто означает, что бюрократии есть куда расти и улучшать способность подготавливать закупки, соответственно спецификации и правилам.

Которые вам самому кажутся лучше – американские джипы Humvee или финские Sisu?

Зависит от того, куда хотим идти. Хотим ли использовать хорошо проверенную, безопасную, более старую платформу с богатым опытом или хотим идти в будущее и может быть к возможности что-то производить или смонтировать в Латвии.

В таком случае – это финны?

Это финны. Можно на площадке авторынка с семьёй выбрать из многих машин, но в конце концом машина остаётся машиной – четыре колеса и руль. Важно для какой цели хочешь её использовать – ехать на пляж или для домашних работ, фургон или кабриолет. Тоже и в армии, с той лишь разницей, что выбор меньше, производителей таких джипов не так много, как легковых машин, поэтому они дорогие. Платформе Humvee 40 лет, улучшена, разумеется. Или платформа, направленная в будущее. И в основных положениях министерства всегда было, что часть денег, которые вкладываем, должны достаться местному рынку труда в Латвии. Я с этим согласен.

Когда военнослужащим заменят старые пустынные формы?

Уже есть новые, зеленоватые. У нас есть как LATPAT, которые в народе называют пустынными формами, и MuliLATPAT, которые покрашены в зеленоватый цвет.

Но надо сказать, что, то, что видит глаз человека, является вторичным. Мы не играем в пейнтбол, на расстоянии 2000 метров всё равно во что одет человек. Танк, вертолёт или самолёт со своими прицелами может попасть с расстояния в два километра не зависимо от камуфляжа. Это важно для самочувствия солдат, и мы думаем о материале, из которого пошита форма, чтобы уменьшить излучение тепла, инфракрасного излучения.

Развитие форменной одежды – это постоянная работа. У Земессардзе и активной службы до сих пор в пользовании старая форма, потому что было много пошито и теперь надо целенаправленно использовать, а не просто сжечь.

Министр внутренних дел Гиргенс недавно предложил вооружённым силам оказать помощь в охране границы. Как вы как военнослужащий оцениваете такое предложение?

Было бы очень некорректно с моей стороны комментировать сказанное министром внутренних дел. Попробую быть корректным. Статус военнослужащего не позволяет выполнять такое патрулирование – не имеем право задерживать людей. Что тогда делать?

Стрелять?

Мы имеем право стрелять в мирное время, если есть прямая угроза военнослужащему, охране, где находиться военный объект. Там могут быть юридические вызовы, надо менять законы. И со стороны России это можно представить как концентрацию Латвийских вооружённых сил у государственных границ. Получили бы возможно и концентрацию российских сил.

У нас очень хорошее сотрудничество с Государственной пограничной охраной. Его можно углубить и расширить. Совместно решаем вопросы образования, совместная закупка оружия и боеприпасов уже происходит, в будущем возможно закупать и другую технику. Пусть эта полемика остаётся на политическом уровне, но на техническом уровне как офицер, который в одной из предыдущих должностей в сфере планирования работал вместе с государственной пограничной охраной, могу сказать, что мы много достигли. Были очень отдалены, но в течение 5-6 лет очень сблизились. Чтобы сблизиться ещё больше, следует произвести юридическую оценку, чтобы статусы и сферы ответственности не перекрывались.

В интервью девять лет назад вы сказали, что в отношении маленькой страны мир несправедлив, поэтому надо воевать в других местах, чтобы не пришлось воевать в Латвии. Стал ли мир более справедлив в отношении к Латвии теперь, когда здесь находятся союзники НАТО?

Да стал, но это не значит, что хотим воевать в Латвии. Поскольку разруха войны всегда является уроном, знаем по опыту 20-го века, что это значит. Поэтому по-прежнему считаю, что военно-стратегически надо делать всё чтобы этого не случилось. Это значит, что мы должны быть активными в других местах – со своим вкладом в альянс, а также экономически и политически через Европейский союз. Следует поддерживать Восточное партнёрство, Украину, Грузию, чтобы не было так, что у русских есть только одно направление. Чем больше у них направлений, тем лучше для нас. Чтобы им приходилось думать также о Грузии, Украине, Арктике и Китае.

Латвия позвала, союзники ответили – я считаю, что это доказательство тому, что альянс работает. Есть дискуссии о том, хватает ли 1000 союзников в Латвии. Но не хватило и того, что было в Западном Берлине и в Западной Германии [во времена Холодной войны].

Дискуссии идут о том, в состоянии ли сдерживать и оборонятся. Нужно ли Латвии стремиться к тому, чтобы быть в состоянии с помощью союзников защитить свою территорию в случае прямого военного нападения?

Любое развитие оборонных возможностей должно происходить с целью осуществления определённой роли в обороне, а не просто сдерживания до какого-то политического лозунга. Сдерживание основывается на практических реальных военных возможностях – локально и разумеется, глобально. Латвия является частью ядерной доктрины НАТО. Она нам не принадлежит, но мы участвуем в процессах планирования.

Мы являемся частью альянса, и я считаю, что мы должны быть одними из лучших членов альянса, должны быть теми, кто обеспечивает безопасность. Поэтому 2% имеют большую важность. Если хотим больше, хотим развивать больший оборонных потенциал, это надо делать за счёт других нужд. Это следует уравновесить. Нужна ли нам модель Израиля? Правильный ответ должен быть – готово ли к этому общество. Это не только 2%, а на много больше.

Должны ли силы НАТО находиться на постоянной основе, а не в порядке ротации?

Думаю, что нет. В современном мире в принципе нет никакой разницы. Если были бы те самые 500 канадцев с семьями, они всё равно бы ротировали. Также, как и я они тоже меняют должности. Вооружённые силы на шесть, девять или двенадцать месяцев без семей с военной точки зрения имеют большую свободу действий. Кроме того, если канадцы через каждые шесть месяцев осуществляют межконтинентальную смену подразделений – это развивает навыки и логистику.

Есть хорошее выражение – если можешь перевозить 10 танков, то сможешь и 100. Повторение – мать учения, и каждые шесть месяцев девять стран планируют ротацию своих военнослужащих в Латвию. Каждый шестой месяц Тирана, Мадрид, Рим, Прага, Братислава, Подгорица и Оттава планируют ротацию своих солдат, и это означает постоянную работу бюрократии, планирование военной логистики и выполнение.

Будем помнить, что у каждого подразделения, которое находится в Латвии, и самое крупное – это рота, дома есть ещё три братские роты. Поэтому я думаю, что ротационный принцип предоставляет с военной точки зрения большую свободу действий.

Принесёт ли пользу безопасности региона желание Польши иметь у себя американскую базу?

Латвия поддерживает эту позицию, но мы также знаем позицию американцев в этом вопросе. Можно и американские вертолёты в Лиелварде назвать Форт Трамп и проблема решена. Вооружённые силы США уже находятся в Польше, как и в Латвии. Увеличить их на 500 или 1000 и назвать каким-то именем – ладно, пусть будет. Но изменит ли это что-либо?

Но поляки хотят настоящую американскую базу – с семьями, инфраструктурой.

Я считаю, что с военной точки зрения ротационный принцип эффективнее. Но если обе страны – США и Польша – будут согласны, это может принести пользу региону, как некоторые высказались. Но, как уже сказал генерал Ходжес, тогда мы не должны удивляться, что русские создадут базу в Белоруссии.

Но не легче ли прервать ротацию, если будет принято политическое решение?

Но было также очень легко ликвидировать базы США в Германии. Решение ликвидировать базы с семьями или без можно принять одинаково быстро, о чём свидетельствует опыт последних 20 лет в Европе. Не в моей компетенции рассуждать о политике правительства США, но, разумеется, чисто технически, если есть политическая воля можно принять любое решение. Важно, что остаётся свобода действий. Как солдат я не вижу разницы. Может быть политик или экономист посчитали бы иначе.

Президент США Обама в 2014-ом году в Таллине сказал, что Балтийские страны никогда больше не будут оккупированы. Через два года президент США Трамп сообщил, что НАТО устарело. Изменило ли это оценку угрозы и как чисто практически повлияло на сотрудничество с партнёрами?

Только что закончил курс высших офицеров Балтийского колледжа обороны где мы очень много говорили об этих вещах у нас были хорошие лекторы, и мой вывод – очевидно мы живём в новой политической реальности с теперешней администрацией Белого Дома и вещи, которые люди говорят и что администрация делает, это не всегда одно и тоже. И на сколько я понимаю, мы должны к этому привыкнуть.

Но я должен сказать, что Трамп сделал много что такое, чего предыдущие президенты со времён Кеннеди, не сделали. В Европе многие страны увеличили оборонные расходы. Да, его стиль руководства колоритный, но эффекты видны. Создаёт ли это преемственность, следуют ли дела за словами или действительно наоборот – ну и я часто бываю обеспокоен по поводу отдельных выражений, но я также вижу, что происходит в военных формированиях как в НАТО, так и в США – Европейская армия США наиболее крупная, чем было в течение более чем 10 лет. Так что к этому диссонансу, очевидно, надо привыкнуть. Надо сохранять холодную голову.

И надо надеяться, что Трамп не вырвет Америку из НАТО, если останется в Белом доме на второй срок?

Я не оканчивал обучение по политическим наукам и не являюсь юристом, но на этом курсе было много лекторов и все едины во мнении, что это неприятное ощущение. Что пятьдесят или семьдесят лет мы жили в одной политической реалии, когда дела следовали за словами и все знали, что означают недосказанные слова или символы, но теперь в США президент, которые придумывает свой путь. Я призываю всех сохранять спокойствие и следить за делами и не так много за словами. И не читать твиттер.

Как решение Турции купить российские противоракетные системы S-400 влияет на практическое сотрудничества внутри альянса?

НАТО за свои семьдесят лет пережила многие кризисы. Разумеется, то, что сейчас происходит в Турции неприятно и нехорошо для Альянса. Но история показывает, что в течение семидесяти лет НАТО преодолела различные кризисы.

Этот технический случай с S-400 является вызывающим вместе с желанием Турции купить американские самолёты F-35. Мне трудно судить об этом, но надо сказать, что, да, споры Турции с США по поводу противовоздушных систем и F-35 являются большим вызовом. Я лично считаю, что это больший вызов нежели твитты Трампа. Но союзники много раз смогли найти общий язык и НАТО такие кризисы преодолевала.

Речь идёт не о самих S-400 системах, а о присутствии российских специалистов, которые смогли бы их конфигурировать и программировать вблизи авиации союзников. Военная техника России и СССР находится во многих странах НАТО – это же не секрет, что у болгар и даже греков есть системы S-300. Но у них не было желания производить F-35 и у них долгосрочно не находились российские специалисты.

Но влияет ли конфликт между Турцией и США на практическое сотрудничество внутри НАТО?

НАТО основана принципе консенсуса. Любые учения, любой процесс планирования осуществляется на основе единого понимания уровня амбиций. Если ты знаешь, что дальше идти не сможешь, то не иди, пока страны-члены не согласятся с этим.

Недавно писал свою исследовательскую работу — эссе о стратегической концепции НАТО и о том, как уже семь раз были преодолены такие вызовы. У НАТО в течение семидесяти лет уже многократно были экзистенциональные вызовы. Например, выход Франции из военной командной структуры был большим ударом. И НАТО пережила также конец Холодной войны.

НАТО балансирует между двумя рычагами. Один организационный – как международная организация она имеет свою гравитационную силу –, и есть столицы союзников или их констеллляция. Между этими двумя гравитационными силами всегда находится дорога к выходу. Иногда это Брюссель, который тянет и толкает или не делает ничего, в другой раз это правительства или на нашем жаргоне столицы, которые тянут, толкают или ничего не делают. И в такой комбинации НАТО потихоньку идут вперёд. Исходя из моего личного опыта, то, как НАТО адаптируется после начала Украинской войны, позволяет верить, что НАТО и с этим справится. Поскольку – какова же альтернатива?

Военные конфликты на периферии Европы?

Именно так, и может быть даже внутри. Думаю, что рациональные существа должны наконец понять, что надо находить компромиссы. Но компромисс означает, что никто по-настоящему не рад, но и не особо опечален.

Я читаю в твиттере, извините, вчера прочитал сообщение, что китайские военные медики в течение двух недель будут участвовать в учениях в Германии. Имеют ли также другие страны такое сотрудничество с Китаем?

Каждая страна НАТО является свободной, суверенной, независимой страной и может решать о формах сотрудничества с другими странами. Не знаю о конкретном случае, но Латвийская Республика также имеет договор с Китайской народной освободительной армией о военном сотрудничестве, правда в сфере спорта и музыки. Наш оркестр был у них, а китайский – у нас. Ну не весь оркестр, может быть это было бы за много.

Ещё в твиттере вчера читал, что новый командующий силами НАТО в Европе Тод Уолтерс встретился с начальником российского генерального штаба Валерием Герасимовым.

Беседы всегда идут, беседовать надо. Даже в самые мрачные времена Холодной войны переговоры были. Ещё очень важная причина почему встречаются – чтобы не было привратного понимания. Как мы знаем, Первая Мировая война в большей или меньшей мере началась из-за недоразумения, и никто из нас ведь не хочет войны. Не знаю о чём они говорили, но такие встречи также происходят, чтобы прочувствовать одному другого, понять, что за человек. Лучше разговаривать, чем воевать. Чтобы не было недоразумений, которые приводят к обидам и в дальнейшем к эмоциональным решениям.

Является ли сознательно провокационной политикой намерение Москвы салютом отметить повторный захват Таллина, Вильнюса и Рига в 1944-ом году?

Не для кого не секрет, что существующий режим Кремля использует великую победу для своей легитимизации. Чем же им ещё гордиться?

Пактом Молотова-Риббентропа, который, как утверждает Москва, по-прежнему соответствует интересам России.

Это не удивляет. Согласно оценке многих аналитиков, режим Путина хочет вернуться к миропорядку, в котором большие страны всё упорядочивают согласно своим интересам, а у маленьких стран нет права голоса. Многие аналитики согласны с тем, что очевидно режим Путина хочет порядок, в котором есть Венская конференция, Бисмарк, Ришелье, которые упорядочивают дела и договариваются о сферах влияния. Пакт Молотова-Риббентропа полностью вписывается в такой образ мышления. Разумеется, после Второй мировой войны и для либеральной парламентской демократии это неприемлемо.

Как, по-вашему, попытается ли Кремль добиться желаемого для себя порядка в Балтии путём применения военной силы?

Зачем жечь дом, если можно украсть? Военные действия – это всегда урон. Зачем завоёвывать, если можно купить эту страну? Это всегда проще.

Есть так называемая большевистская тактика гибридной войны или активных возможностей, или активных действий – посредством дипломатии, военных, экономических и культурных мероприятий, чтобы добиться своего. Военная часть из всего этого очень маленькая. Мы это в Латвии очень хорошо знаем, в условиях психологической войны находимся уже очень долго.

Нельзя фокусироваться только на военную сферу. Поэтому Министерство обороны и командование НВС работают над так называемой всеобъемлющей обороной. Оборона – это не только военный вопрос, мы должны быть в состоянии защищаться экономически, в сфере культуры и политически.

Мы маленькая страна, но если работаем с единой целью и нам важна воля государства и его стоит защищать, то это надо делать всеобъемлюще, а не так – можно копать и можно не копать. Это не означает, что всем теперь надо ходить с ружьями в руках, но каждый должен знать своё место, что делать. В информативном пространстве пример Литвы, запретившей ретрансляцию пропаганды Кремля – это, по-моему, совсем нормально, я лично не понимаю, почему мы давно так не поступили.

Россия может попытаться купить желаемую политику не только, как вы сказали, в переговорах с другими странами, но здесь в Латвии, но всё же в основном полагается на свою военную силу.

Но и мы можем как в джудо и айкидо использовать силу противника в свою пользу. Россия всегда, всегда будет считать Латвию военным ничем. И это наша сила. Я в принципе хочу, чтобы русские в большей или меньшей мере так думали. У них, разумеется, есть планы. Но как уже упомянул, Молтук старший сказал, что ни один план не переживёт первый контакт с противником. Я уверен, что наши военные возможности сейчас и ещё большей мере в будущем является такими, что сможем достичь большого шока в первые дни, так что России или любому потенциальному противнику придётся кардинально изменить свой образ мышления. И это то, что мы с союзниками должны делать и не только здесь, но глобально.

CV

Родился в 1971 году в Беркли, Калифорния, США.

В 1972 году переселился в Швецию. Вырос в Стокгольме, учился в Министерской латышской гимназии, которую окончил в 1990-ом году

Переселился в Латвию в 1992-ом году, службу начал в декабре 1993-го года

Основное образование офицера получил в Шведской Королевской пехотной высшей офицерской школе в 1994-1996-ом году.

Степень магистра по военному искусству (defence studies), King’s College London, 2005-й год

1. 1997 год — участвовал в миссии IFOR–SFOR в Боснии-Герцеговине
2. 2004 год — стал первым командиром Школы инструкторов НВС
3. 2010. год — участвовал в миссии в Афганистане
4. 2013. год — начальник Управления планирования Департамента оперативного планирования Объединённого штаба 2016 год — служит в штабе НАТО в Нидерландах
5. 2018 год — командир Механизированной пехотной бригады сухопутных сил

С июля 2019-го года – второй заместитель начальника штаба Командования трансформации НАТО по вопросам развития возможностей Объединённых сил.

Информация и фото по материалам twitter.com/latvijas_armija

Перевод с латышского

Foto: Una Griškeviča