Герою Советского Союза Петру Летуновскому — 100 лет
Сегодня 18 февраля 2018 года исполняется 100 лет со дня рождения Героя Советского Союза гвардии капитана Петра Васильевича Летуновского, самолёт которого А-20 «Бостон» в 2008 году был найден дайверами Алексеем Кравчуком и Андрисом Вилксом на дне Рижского залива. Мы публикуем отрывки из книги Юрия Мелконова «Дальний крейсерский полёт». Рассказ о том, как искали сведения о экипаже самолёта.
Командир экипажа гвардии капитан Петр Васильевич Летуновский,
Штурман гвардии старший лейтенант Демченко Николай Иванович
Стрелок-радист старший сержант Кузьмин Алексей Ананьевич
Летуновский из села Летуновка
Первый ответ пришёл от Посольства России в Латвии – гвардии капитан Летуновский Пётр Васильевич родился в 18 декабря 1918 года в селе Летуновка Никифоровского района Тамбовской области.
Современные технологии позволили быстро связаться с посёлком Дмитриевка и районной газетой Никифоровского района «Знамя». Память о земляках, погибших в годы Великой Отечественной войны, жива на тамбовщине. Откликнулась главный редактор газеты Елена Алексеевна Шамаева. Газета напечатала статью о находке самолёта в Рижском заливе, появились отклики читателей, нашлись родственники. В посёлке Дмитриевка живёт двоюродная сестра Летуновского Черенкова Нина Тихоновна 1920 года рождения. Она помнит своего двоюродного брата Петра, который «учился на лётчика», потом воевал и пропал без вести.
Учительница Туровской начальной школы (что на территории того же Юрловского сельсовета, что и село Летуновка) Попова Любовь Алексеевна принесла потрясающие свидетельства того, что все члены экипажа П.В. Летуновского в тот роковой полёт выжили. В Туровской школе есть даже стенд, посвящённый лётчикам-героям.
Фотографии членов экипажа Петра Летуновского нашлись и в музее 1-го гвардейского минно-торпедного авиаполка в школе № 259 в Санкт-Петербурге. Большую помощь автору в работе над статьёй оказала директор школьного музея Александра Павловна Третьякова.
Сегодня село Летуновка на Тамбовщине – пять дворов и несколько жителей, а раньше здесь был крепкий колхоз, в котором и работал отец Петра Василий Фёдорович. Мать Петра умерла рано, отец снова женился, и семья второй жены Пелагеи Ивановны с новыми братьями и сёстрами стала для Петра родной.
Пётр Васильевич Летуновский родился 18 февраля 1918 года в селе Летуновка Юрловского района Тамбовской области. Начальную школу окончил в соседнем селе Туровка, где проучился с 1925 по 1929 годы. Затем семья переехала в город Мичуринск и с 5 по 7 классы он училсяв школе № 7. Потом Пётр окончил Тамбовский сельскохозяйственный техникум, но работать по специальности ветврача ему не пришлось — по спецнабору был направлен в лётное училище в город Энгельс.
Интернет принёс весть из далёкого города Сургута Ханты-Мансийского автономного округа – Зинаида Антоновна Иванова жива, ей 90 лет, письмо автору написала её дочь Жанна Алексеевна Брусник (Иванова). Воспоминания и фотографии из семейного архива Ивановых помогли узнать о жизненном пути Петра Васильевича Летуновского.
С первого дня войны
После окончания лётного училища в 1940 году лейтенанта Летуновского направили в 44-й Краснознамённый бомбардировочный авиаполк ВВС Ленинградского военного округа. Полк базировался в Старой Руссе и с первых дней войны вступил в бой с фашистами. Летали много, каждый день вылеты на бомбёжку наступающих войск и объектов противника. На счету экипажа лейтенанта Летуновского были уничтоженные гаубичная батарея в деревне Сейвиста, мост через реку Луга, ангар и самолёты в Красногвардейске, бензосклад в районе города Котка.
С октября 1941 года Летуновского перевели в 57-й авиаполк ВВС Краснознамённого Балтийского флота, и Пётр стал морским лётчиком.
Свой первый орден Боевого Красного Знамени Пётр Васильевич Летуновский получил 14 августа 1942 года.
15 апреля 1942 года эскадрилью Летуновского включили в состав 1-го минно-торпедного авиационного полка (1гвМТАП) Балтийского флота. Это был тот самый легендарный авиаполк, который в августе 1941 года совершал налёты на Берлин с острова Сааремаа. Командовал полком полковник Преображенский Евгений Николаевич. 18 января 1942 года 1-й минно-торпедный полк получил звание гвардейского.
Потом был Ленинградский фронт. Летуновский летал на скоростном бомбардировщике СБ. Экипаж делал по 6 боевых вылетов в день. За участие в прорыве блокады Ленинграда 14 января 1943 года все члены экипажа Летуновского были удостоены высоких правительственных наград. Петра Летуновского наградили вторым орденом Красного Знамени. К тому времени он совершил 272 боевых вылета.
3 июня 1943 года «За уничтожение фашистского тральщика, трёх транспортов, гружённых боевой техникой и живой силой противника, бронепоезда, самолёта и разрушение ряда важных промышленных объектов» старший лейтенант Летуновский был награждён третьим орденом Красного Знамени. Торпедная атака. Симфония ПобедыПрорыв блокады Ленинграда позволил увеличить поставки топлива, боеприпасов и предметов снабжения для Ленинградского фронта. Морские лётчики тоже получили возможность выйти на оперативный простор. Объектами атак советских самолётов стали транспорты и корабли противника в Финском заливе, Ирбенском проливе, в портах Лиепая и Вентспилс.
1 ноября 1943 года Летуновский вылетел в дальний крейсерский полёт над Балтикой. На траверзе маяка Акменрагс севернее Лиепаи лётчики обнаружили тяжелогружёный фашистский транспорт, шедший курсом на юг в сопровождении сторожевого корабля.
Умело маневрируя в облаках, Летуновский незаметно приблизился к транспорту и вышел в атаку. В шестистах метрах от корабля торпедоносец сбросил торпеду.
Сработанная в Дагестане на Каспийском заводе «Дагдизель» торпеда, как острый кавказский кинжал, устремилась на врага.
Мощный взрыв потряс море и воздух. Транспорт покатился на циркуляцию, лёг на левый борт и быстро затонул. Всё произошло так быстро и внезапно, что зенитчики кораблей охранения открыли огонь по самолёту, когда транспорт уже уходил под воду. Немецкий сторожевик застопорил ход и спустил шлюпки.
Невзирая на огонь, Летуновский с торжеством победителя летал вокруг транспорта, давая возможность стрелку-радисту сфотографировать результаты торпедной атаки. Во время очередного разворота зенитный снаряд ударил в пропеллер и оторвал лопасть винта правого двигателя. Летуновский изменил шаг винта на минимальный и продолжил полёт.
В журнале боевых действий немецкого флота KTB FdM Ost с 1-го по 15 ноября за 1.11.43 в 18.00 сделана запись: «В 9.00 торпедоносцем потоплен пароход «Marienburg», который шёл с грузом угля из Риги в Готенхафен. Из экипажа в 18 голов (дословно) и 5 зенитчиков спасено и привезено в Либаву только 7 человек».
Однако в этот день боевые дела экипажа Летуновского не закончились. Уже на обратном пути над территорией Эстонии самолёт нагнал поезд, который шёл от станции Тапа в направлении к Ленинграду. Снизившись до бреющего полёта, Пётр прошёл вдоль эшелона и обстрелял его из всех бортовых пулемётов. В 13 часов 04 минуты бомбардировщик благополучно приземлился на своём аэродроме. Тут же на стоянке однополчане поздравили героический экипаж с пятым потопленным транспортом.
Статью о боевых победах гвардии капитана Летуновского тогда поместила фронтовая газета «Лётчик Балтики». 6 ноября в канун ноябрьского праздника всему экипажу были вручены ордена Красного Знамени. Вручал награды лично командующий Балтийским флотом вице-адмирал В.Ф. Трибуц.Для Петра Летуновского это был четвёртый орден Красного Знамени, у штурмана Николая Демченко – третий, у стрелка-радиста Алексея Кузьмина – первый. Восемь орденов Боевого Красного Знамени в одном экипаже! И было тогда Петру Летуновскому 25 лет.
В наградной системе авиации Рабоче-Крестьянского Красного флота (РККФ) после четырёх орденов Красного Знамени следующее награждение следовало на представление звания Героя Советского Союза.
На вечере в честь праздника 7 Ноября гулял весь полк. В лётной столовой накрыли столы, гремели тосты – «За героев лётчиков-орденоносцев!», «За Победу!», «За Сталина!» Девушки из медсанбата были необычайно красивы, офицеры – необыкновенно галантны. Играла гармонь, крутился патефон, пары кружились в вальсе. Из биографии Летуновского известно, что он ушёл на войну неженатым, но из каждого полёта его ждала одна девушка-ленинградка…
После награждения Летуновский снова поехал принимать новые «Бостоны». Авиазавод № 81, на котором доукомплектовывали перегоняемые самолёты, находился в Москве, в Тушино. Пока проходила доработка машин, Пётр съездил на родину, в Тамбов.
Из воспоминаний Иванова Алексея Васильевича: «Находился я в Тамбовском госпитале по случаю ранения. И вот неожиданный посетитель – Пётр. Он был в краткосрочной командировке и выбрал минуту, чтобы забежать ко мне. У него уже было четыре ордена Красного Знамени. В беседе, искренне переживая, Пётр говорил: «Захвалили. Стыдно на люди появиться. Говорят, Будённый и Ворошилов по пять орденов Красного Знамени имеют, а у тебя уже четыре. Рядом, значит. Петьку Летуновского, мальчишку из Мичуринска, с героями Гражданской войны рядом надумали поставить…»
Заехал Пётр и в Летуновку, где встретился с отцом. Это была их последняя встреча.
Они сидели за столом в тёплом отцовском доме. «Иконостас» орденов, казалось, озарял всю избу. Пётр рассказывал о Ленинграде, Балтике, о войне и товарищах.
Василий Фёдорович был нескрываемо горд за сына: «Мы, Летуновские, всегда на государевой службе состояли. И Петроград нам город знакомый. Брат мой Антон до 1916 года в охране государя-императора Николая Второго служил. К дочерям его приставлен был. Подарками был отмечен от императрицы Александры Фёдоровны».
«Хорошо, что начальник особого отдела нашего полка не слышит про такие факты из биографий моих родственников», – подумал тогда Пётр.Боевая характеристика
В период Великой Отечественной войны на лётный состав ВВС РККФ составлялись боевые характеристики (аттестации), представлявшие офицера на продвижение по должности и присвоение очередного воинского звания. Такая боевая характеристика была написана и на гвардии капитана Летуновского Петра Васильевича, командира звена 2 АЭ 1 гв. мтап 8-й минно-торпедной авиадивизии (8 мтад) ВВС КБФ.
«Делу партии Ленина-Сталина и социалистической Родине предан. Политически развит хорошо. Показал себя образцовым офицером-командиром. Отлично стреляет из личного оружия. Дисциплинирован. Требователен к себе и подчинённым. Строевая подготовка и выправка отличные.
Как лётчик обладает отличными лётными качествами. Техника пилотирования отличная. Постоянно совершенствует свои лётные качества. Летает в сложных метеоусловиях дня и ночи. Летал на самолётах У-2, Р-5, СБ. Сейчас летает на самолёте Дуглас А-20 Ж «Бостон». Матчасть самолёта и мотора знает отлично и следит за её состоянием, чтобы она всегда была в боевой готовности.
За период Отечественной войны совершил 196 боевых вылетов с налётом 321 час 40 мин. В 1943 году совершил 82 боевых вылета. Бомбил ВМБ противника Таллин, Хельсинки, Котка; жел.-дор. узлы Красногвардейск, Волосово, Мга, Двинск, Псков, Нарва, аэродромы Красногвардейск, Котлы, Сиверская, Кресты, Карамышево. Участник прорыва блокады города Ленинграда. В настоящее время летает на дальние коммуникации врага в Балтийском море. Потопил три транспорта противника общим водоизмещением в 17 000 тонн. Настойчиво ищет врага и уничтожает его. 1 ноября 1943 года, находясь в боевом полете, обнаружил транспорт противника водоизмещением в 12 000 тонн. Несмотря на то, что враг отчаянно сопротивлялся и проявлял упорство в отражении атаки, он не смог сломить воли к победе нашего сокола. Метким торпедным ударом транспорт врага был пущен ко дну.
В боях показал себя бесстрашным и мужественным лётчиком, одним из лучших на КБФ. В настоящее время исполняет должность заместителя командира АЭ. Кропотливо и умело учит молодых лётчиков технике пилотирования и делится своим боевым опытом, как нужно наверняка бить врага. Тактически грамотен. Способен решать боевые задачи во главе АЭ.
В июне, атакуя четвёркой бомбардировщиков СБ транспорты в ВМБ Котка, потопил транспорт противника и при сильном противодействии ЗА и истребителей противника произвёл умелый выход на цель и уход от цели. Благодаря чему привёл самолёты без потерь. За успешную боевую работу пользуется деловым авторитетом среди личного состава АЭ.
Вывод: занимаемой должности командира звена вполне соответствует. Достоин присвоения воинского звания майор с выдвижением на должность командира АЭ.
Командир 2АЭ 1 гв. мтап гвардии капитан Победкин Николай Ильич.
21 ноября 1943 г.
Заключение старших начальников.
С боевой характеристикой согласен. Занимаемой должности командира звена и военному званию капитан соответствует. Достоин продвижения по должности зам. командира АЭ.
Командир 1 гв. мтап гвардии майор: Борзов Иван Иванович.
27 ноября 1943 г».
Подписал аттестацию командир 1 гв. мтап гвардии майор Борзов Иван Иванович, прославленный лётчик Балтики, будущий Герой Советского Союза и маршал авиации, в тот самый день, когда экипаж Летуновского не вернулся с боевого задания…
Аэродром вылета – Каменка
27 ноября 1943 года экипаж Летуновского снова был в небе над Балтийским морем. Вылетели на рассвете с аэродрома Каменка в Ленинграде. Задача экипажа – одиночный поиск и уничтожение судов противника в Ирбенском проливе, разведка погоды.
Атакующее вооружение – одна авиационная торпеда 45-36АН (Алфёрова, низковысотная, калибром 45 см) для низковысотного торпедометания.
Самая дальняя точка маршрута – траверз маяка Ужава на южном входе в Ирбенский пролив. Протяжённость маршрута – 1250 км. Общее время полёта – четыре часа.
Сначала летели над Финским заливом, потом сделали левый разворот, и полёт продолжался над материковой частью Эстонии. В районе Пярну вышли в Рижский залив и приступили к поиску кораблей и транспортов противника.
Вероятно, на всём протяжении полёта над морем Пётр не встретил целей, достойных торпедной атаки, и только почти в самой конечной точке маршрута в районе маяка Овиши увидел одинокий транспорт, малым ходом двигавшийся вдоль берега (скорость цели определяли по величине белого буруна у носа корабля).
Плавбатарея «Роберт Мюллер»
Для правильного построения торпедной атаки необходимо было определить длину судна-цели. Летуновский быстро вспоминал силуэты немецких кораблей, но ничего похожего в памяти не возникало.
– Да это же плавучая батарея! – вдруг ударила мысль.
О том, что у немцев были такие батареи для противовоздушной обороны конвоев, рассказывал на инструктаже начальник разведки авиаполка, сообщая разведданные от агентуры в Вентспилсе.
Мысли бежали быстро, надо было принимать решение:
– У неё огневая мощь, как у трёх сторожевиков! Она же на боевом дежурстве в полной боевой готовности. Дальномерщики уже, наверное, дистанцию до нас определяют. Её минимум парой самолётов надо брать – топмачтовиком и торпедоносцем! Что делать? Отказаться от атаки, лететь с торпедой домой? Тогда другому экипажу придётся топить эту батарею, и потеряем ещё тот экипаж, и сколько ещё она наших собьёт! А скажут, Петька Летун струсил, не полез на зенитки, другим это удовольствие предоставил. Ну, нет, не такие мы, тамбовские!
Атакуем! – крикнул Летуновский и пошёл на разворот для выхода на боевой курс.
– Не нравится мне этот тихоход, – успел проворчать штурман Демченко и прильнул к торпедному прицелу. И как бы в подтверждение его слов с транспорта грохнули зенитные пушки. Первые залпы прошли мимо, но следующие выстрелы были жестоко точны. Осколки хлёстко ударили по обшивке.
– Не видать нам больше орденов, – почему-то подумал Кузьмин и вцепился в рукоятки своего пулемёта.
«Торпедный трегольник»
Торпедоносец лёг на боевой курс. Отвернуть в сторону уже нельзя. Направление движения торпеды задаётся только курсом самолёта.
С плавбатареи стреляло всё, что могло стрелять. Огненные трассы снарядов автоматических 20-мм пушек «Эрликон» чередовались с грохотом 105-мм орудия. 37-мм зенитные пушки методично посылали снаряд за снарядом. 15-мм пулемёты сверкали змеиными строчками пуль.
Летуновский твёрдо сжимал штурвал. На боевом курсе торпедоносец обычно находился 20-30 секунд. Самолёт трясло, разрывы зенитных снарядов жёлтыми облачками вспыхивали вокруг.
– Попадание в левую плоскость! – крикнул стрелок-радист по СПУ (самолётное переговорное устройство).
Командир и сам почувствовал удар в левое крыло, но самолёт слушался рулей. Зенитный снаряд ударил в правый двигатель. Мотор чихал и задымил.
Пётр нащупал правой рукой на штурвале кнопку управления пулемётами и нажал гашетку. Два носовых пулемёта «Браунинг» 50-го калибра разом выбросили шквал огня в сторону транспорта.
«Это вам гостинцы от американского пролетариата», – подумал Летуновский.
Демченко сидел между двумя пулемётами и, слившись с прицелом, строил «торпедный треугольник» – самолёт, цель, точка встречи торпеды с целью.
– Кончай палить, мешаешь прицеливаться, – раздался в наушниках невозмутимый голос Демченко, – даю команду «Режим»!
С момента отдачи штурманом этой команды лётчик должен строго выдерживать горизонтальный полёт без крена и скольжения. Успех атаки всецело зависел от согласованных действий экипажа. По СПУ было слышно, как Демченко постоянно докладывал:
– На боевом, полградуса вправо, на боевом! Высота 50 метров, 30 метров, скорость 200. До цели 900, 800, скорость цели 10 узлов. Цель увеличивает скорость! Прицел – на два корпуса вперёд упреждение, до цели 600, 500. Цель поворачивает на нас! Бросаем, Петро!
Демченко нажал кнопку сброса торпед.
– Сброс! Торпеда пошла! – крикнул стрелок-радист.
Серебристая торпеда ринулась к воде, и самолёт, освободившийся от полутонного груза, резко бросило вверх. Под фюзеляжем промелькнули мачты фашистского корабля, люди в касках и бьющие в упор зенитки. Взрыв торпеды грохнул неожиданно, прямо перед бортом судна.
– Момент взрыва сфотографировал, – доложил стрелок-радист.
Торпедоносец вышел из атаки и уходил в сторону берега.
«Задание выполнили. Транспорт потоплен. Горим, падаем», – радировал на базу Кузьмин.
Закон моря
Лётчик от Бога
Летуновский осмотрел левое и правое крылья – в плоскостях пробоины, оба мотора дымят.
– Отработали фрицы свой паёк, – подумал Пётр и проверил управление самолётом. Рули направления и высоты действовали, элероны не реагировали на повороты штурвала, моторы дымили, но работали, обороты правого двигателя меньше, чем у левого. Но самолёт летел и, как показывал указатель курса, – точно на восток.
– Может, на шведский остров Готланд попробовать сесть, он тут рядом, – подумал Летуновский, но отбросил эту мысль как «неприемлемую для советского офицера».
Самолёт шёл над Курляндией. Пётр всё время высматривал возможную площадку для вынужденной посадки, но под крылом бежали только тёмно-зелёные леса и перелески.
«Поля у них тут какие-то маленькие и все на горках. Не то, что у нас на тамбовщине, поля так поля», – подумал Летуновский. Курляндию пересекли быстро и снова оказались над Рижским заливом.
Самолёт терял высоту. Правый мотор разгорался всё сильнее, пришлось перекрыть подачу топлива и зафлюгировать винт.
– На воду садиться надо, только на воду, – думал Летуновский, – на одном моторе мы на землю не сядем, грохнемся.
Посмотрел на карту – прямо по курсу на берегу местечко с названием Вецаки, недалеко от Риги. До берега километров десять. Высота уменьшалась с каждой секундой.
Посадка на воду опасна, удар о воду равносилен удару о землю.
– Садиться надо на хвост, как на редан, – вспоминал Пётр рассказы лётчиков, совершивших приводнение, – потом блинчиком, плоско. На сколько хватило сил выровнял самолёт, поднял нос и точно хвостом коснулся волны. В туче брызг самолёт приводнился.
Чтобы посадить горящий самолёт на воду, надо быть не просто хорошим пилотом, надо быть лётчиком от Бога.
Пётр откинул фонарь и сразу полез назад, там за командирским сиденьем была закреплена надувная лодка.
– Лёша, вылезай быстрее! – кричал Летуновский и видел, как стрелок-радист выбирается из своей кабины через турель пулемёта.
Самолёт быстро погружался. Как выскочил Коля Демченко из носовой части самолёта, непонятно – люк кабины штурмана открывался только вниз, в воду.
Кузьмин и Демченко вылезли на ускользающее крыло. Раскалённые двигатели от соприкосновения с морем шипели и покрывались паром. Кабина пилота наполнялась бурлящей водой, ещё мгновение, и самолёт ушёл на дно. На поверхности остались три фигуры в жёлтых спасательных жилетах.
– Лодку достал? Где лодка? – спрашивал Демченко, с трудом держащийся на воде, из раны на голове у него шла кровь.
– Нет лодки, утонула, – ответил Пётр, – купаться будем.
Вместе с Кузьминым они поддерживали Николая. С резким гулом над головами лётчиков пронёсся немецкий истребитель. Мелькнули чёрные кресты на крыльях, самолёт развернулся и ушёл в сторону берега.
Теперь после подчинения законам воздушным экипаж поступал в распоряжение законов морских.
Мы советские лётчики!
После постоянного гула моторов тишина над морем пугала. Крутые волны то поднимали, то бросали троих лётчиков, и каждый из них понимал, что жизнь уходит секунда за секундой, никто не может выдержать в ледяной воде больше нескольких минут. На воде расплывались масляные пятна, в самолёте ещё оставалось более тонны топлива на обратный путь.
Вдали виднелся немецкий военный корабль, вокруг него кружили самолёты, явно отрабатывая учебные атаки. Тёмная полоска берега была далеко – доплыть до неё невозможно.
– Ну, вот и всё, – подумал каждый из них, – остаётся только смотреть на небо, оттуда прилетели, а уйдём в море.
Холод властно проникал во все клеточки тела, становилось трудно двигаться. Ожидание смерти было невыносимо – будь что будет.
Слабое тарахтение двигателя показалось чудом небесным и, вглядываясь в горизонт, они поняли – к ним направляется лодка.
– Вот и ангелы за нами явились, – сказал Кузьмин.
– Рыбаки! Точно, рыбаки! – кричал Летуновский и махал рукой, – Эй, спасите нас!
Лодка приближалась, пять человек в рыбацких робах стояли в лодке и молча смотрели на плавающих людей.
– Спасите нас! Мы советские лётчики! Не бойтесь нас!
Почему рыбаки должны были бояться советских лётчиков, Летуновский не знал, но прокричал это ещё раз. Рыбаки продолжали стоять и смотреть на троицу.
– Может, не понимают по-русски, – думал Пётр, не зная, на каком ещё языке он мог бы им прокричать. Стоящий у руля, наверное, старший из рыбаков, что-то сказал остальным, и в воду полетели верёвочные концы.
Увидел человека в море – спасай!
В тот день хозяин рыбачьей лодки Георг Иннус с утра был в плохом настроении. Холодная сырая осенняя погода ломила старые раны, но надо было идти в море, менять сети. В этих местах сети ставили на салаку или на кильку, подальше в море и на большой глубине. У каждого рыбака была своя сеть. На лодке пошли впятером – Георг, Микелис, Давид, Ян Эдуард, Мартыньш. У всех рыбаков была одна фамилия – Иннус.
Иннусы – древний ливский род, рыбачили на Даугаве и в Рижском заливе на протяжении многих веков. Георг и Микелис – старые приятели, фронтовики – служили в русской армии в Первую мировую. Георг служил в составе Латышского стрелкового полка, Микелис – в Волынском стрелковом полку. Георг был красный латышский стрелок, его полк охранял Смольный, потом Кремль, приходилось стоять на посту и у квартиры Ленина.
Из Вецдаугавы (Старая Даугава) вышли засветло. В устье Даугавы подошли к левому берегу, там около Даугавгривского маяка у немцев был контрольный пост. Отметились и пошли в Рижский залив.
Переход морем занял часа полтора. Работу с сетями выполнили быстро, с утра море было спокойно, волна небольшая. Вдали над заливом в небе постоянно кружили пять-шесть немецких самолётов, а на рейде стоял фашистский боевой корабль. Самолёты отрабатывали учебные атаки, то и дело пикируя на корабль.
Как-то незаметно с запада появился ещё один самолёт. Большой, двухмоторный, он летел низко над водой, дымил и терял высоту. Наконец он снизился прямо к волнам, но выпрямился и, поднимая тучу брызг, плавно сел на воду. Через минуту — другую самолёт исчез с поверхности моря.
Над местом падения низко прошёл немецкий самолёт и улетел в сторону Риги. Точка приводнения была километрах в двух от сетей Иннусов. В это время в море ставили сети и другие рыбаки, но ближе всех к месту падения находилась лодка Георга Иннуса.
– Надо посмотреть, может лётчики успели вылезти, – сказал Георг и повернул руль в сторону упавшего самолёта.
Старенький мотор натруженно тарахтел, преодолевая волну. Через километр рыбаки уже ясно видели жёлтое пятно в море, а когда подошли поближе, и трёх человек в спасательных жилетах. Волны перекатывались через людей, двое поддерживали третьего, который был ранен. Люди в море махали руками и кричали:
– Спасите нас! Мы советские лётчики! Не бойтесь нас!
Много повидал на своём веку старый рыбак Георг Иннус, но встретить в разгар войны рядом со своим домом советских лётчиков никак не ожидал.
Закон рыбака – увидел человека в море – спасай, и не важно, какой страны он лётчик или моряк.
Рыбаки кинули в море верёвочные концы и втащили всех троих в лодку. Лётчики были совсем закоченевшие. Микелис с удивлением разглядывал спасённых:
– Какие же вы советские лётчики, если у вас золотые погоны, как в царской армии? Красноармейцев мы помним, у них петлицы, ромбики и кубики.
– Красная армия сейчас вся в погонах, приказ пришёл, – как бы оправдываясь, ответил, наверное, старший из лётчиков.
– А мы в 1917 году в нашем Волынском полку всех офицеров-золотопогонников разогнали, – не к месту вспомнил Микелис, и Летуновский с тревогой поймал на себе суровый взгляд революционного солдата семнадцатого года.
Любопытство брало верх, и вопросы продолжались:
– А что у вас случилось, почему вы на воду сели?
– Мотор забарахлил, вот и пришлось приводниться, – доходчиво объяснил сержант таким тоном, как будто каждый день садился и взлетал с воды.
– А почему вы прилетели с запада? – не унимался Микелис.
– Летали в море, погоду разведывали, – уклончиво отвечали лётчики, явно не желая рассказывать, как час назад послали торпеду в борт фашистского транспорта.
– А почему у вас на спасательных жилетах буквы английские? – заметил Георг.
– Самолёт у нас американский, бомбардировщик «Бостон» и спасжилеты при нём в комплекте американские, – ответил старший лётчик.
– Так что, Америка даёт русским самолёты? – не поверил Микелис.
– Да, американцы – наши союзники, – ответил старший.
– А откуда вы прилетели? – спросил Микелис.
– Из Ленинграда, – подумав, ответил старший лётчик.
– А немцы говорят, что Ленинград они давно взяли и Москву тоже, – сказал Георг.
– Не взяли они Ленинград и никогда не возьмут, и Москву они не взяли, дали им под Москвой и отбросили подальше. И под Сталинградом им дали, и под Курском, – выпалил политинформацию для местных жителей Кузьмин.
– А Смольный в Ленинграде цел? – спросил Георг с видом большого знатока города на Неве.
– Цел Смольный, и Казанский и Исаакиевский соборы целы, – почему-то вспомнил церкви Кузьмин.
– Охранял я Смольный в 1917 году, когда мы революцию в Петрограде делали, потом Ленина в Кремле охранял, – авторитетно сказал Георг, показывая свою причастность к событиям в России и значимость себя в данной ситуации.
Летуновский всё время думал, что делать: «Наставить на этого старика пистолет и сказать «Давай к берегу»? Да их тут целая орава, пять мужиков, фронтовики, рыбаки – народ не робкого десятка, веслом огреют, пока будешь замёрзшими пальцами пистолет доставать».
Георг читал пиратские мысли Летуновского, как текст в открытой книге:
– Вот что, ребята, я на этой лодке хозяин и капитан. Во избежание недоразумений сдайте-ка мне ваши пистолеты.
Аргумент про капитана экипаж самолёта убедил. Приказы капитана корабля надо выполнять беспрекословно. Лётчики сняли ремни с кобурами и сложили на дно лодки.
– Можете высадить нас на берег, как стемнеет? Не передавайте нас немцам, – обратился к Георгу Летуновский.
Георг Иннус помолчал, посмотрел в море и ответил:
– Весь берег Мангальсалы, перед которым мы находимся – военная зона. От устья реки Гауи до устья Даугавы на протяжении 17-ти километров у немцев наблюдательные посты. На старых русских береговых батареях немцы устроили склады снарядов. Охрана там, патрули с собаками. На берегу колючая проволока. Посмотрите на свою карту, Мангальсала – фактически остров, выход оттуда – одна дамба и перешеек у моря, а там тоже посты. И вообще, куда вы пойдёте мокрые, с раненым в холодную ночь? Это задача невыполнимая. Да и кто вам поможет на берегу? Местные жители обязаны сообщать властям о советских военнопленных и евреях, есть специальный приказ комендатуры. За ослушание и укрывательство – расстрел, дом заберут, а семью отправят в лагерь Саласпилс. Как можно сохранить ваше спасение в тайне? Трёх здоровых мужиков просто так не спрячешь. Нам запрещено причаливать к берегу во время рыбной ловли. Запрещено ходить в море ночью. По возвращении с рыбной ловли мы должны прийти на контрольный пункт и предъявить немцам лодку и всё, что в ней есть. Да и падение самолёта немцы видели с берега, с моря и с воздуха.
Георг задумался, ещё раз посмотрел на небо и море. Вдали виднелись лодки других рыбаков. Корабль всё ещё маячил на рейде. Самолёты улетели. Ветер крепчал, волна усиливалась, накрапывал дождь, надо было решать:
– Вот что, ребята, я вам посоветую. Снимайте-ка вы свои золотые погоны, доставайте документы и всё это в воду. Путь у нас может быть только один – к причалу на контрольном пункте. И ордена снимите. Такие ордена, как у вас, просто так не дают. Поймут немцы, сколько вы их солдат побили, могут со злости и к стенке поставить. Эти германские повадки я ещё по Первой мировой помню – если возьмут в плен солдата с Георгиевским крестом, могли враз и кончить.
Лётчики пошептались между собой и принялись снимать погоны, вынимать всё, что есть, из карманов. Демченко снял с себя планшетку с картой полёта. Летуновский стал откручивать ордена.
– Я смотрю, у тебя четыре ордена Красного Флага. У нас такой орден был только у командира дивизии, да и то один. Геройский ты парень, наверное, – заметил Георг.
– С 41-го года воюю, – кратко ответил Летуновский.
Всё собранное завернули в кусок парусины, обкрутили верёвкой, срезали с сетей камень-груз и привязали к свёртку. Пакет полетел за борт.
Мотор снова затарахтел, выбрасывая сизый дым, и лодка направилась к устью Даугавы. Рыбаки накинули на мокрых лётчиков свои брезентовые робы, поделились табаком. Спасённые пристроились на дне лодки, укрываясь от ветра, и молча вглядывались в приближающийся незнакомый берег.
Drei russische Flieger! Контрольный пунктК причалу контрольного пункта около Даугавгривского маяка подошли тихо. На пирсе одиноко торчал часовой в шинели с винтовкой. Лодку пришвартовали, и один из рыбаков по-немецки объяснил часовому, что у них на борту три русских лётчика. Часовой ошарашенно посмотрел на русских, переспросил: «Drie russische Flieger?», потом побежал в будку звонить по телефону.
Из караулки прибежали человек десять заспанных солдат, явно недовольных, что спокойная служба вдали от Восточного фронта может вдруг закончиться, и русские уже здесь, в Риге.
Пленных повели в караульное помещение, прихватив с собой рыбаков для объяснений. Выслушав рассказ Георга, фельдфебель, начальник караула, стал куда-то звонить и долго кому-то объяснял, что у них на КП появились русские лётчики, несколько раз повторяя «Drei russische Flieger!»
Очевидно, фельдфебель получил указания, как обращаться с ценными пленниками, и отдал необходимые распоряжения. Лётчиков переодели в сухую одежду, выдав им солдатские рабочие комбинезоны. Пришёл немец с санитарной сумкой и перевязал раненого. Солдат принёс термос с едой, пленников накормили. Фельдфебель о чём-то переговорил с пожилым солдатом, тот удалился в каптёрку и вернулся с бутылкой водки.
Вскоре к пирсу подошёл военный катер, лётчиков повели на корабль. Летуновский задержался на шаг и, обращаясь к Георгу, сказал:
– Спасибо, отец, что вытащил нас и жизнь спас.
– Чем мог, помог. Держитесь, будьте сильные духом, – успел ответить Георг.
Конвоир толкнул Петра в спину. Пленных усадили на палубу, рядом расположился автоматчик. Катер рявкнул сиреной и ушёл курсом на Ригу.
Георг Иннус долго провожал взглядом уходивший корабль и думал: «Если Америка помогает России в этой войне, а русские уже летают бомбить в Ирбенский пролив, то скоро они будут здесь на Даугаве, и немцам придётся отсюда убираться. Что будет, когда придут русские?»
Октябрь 1944 года
Ещё долгий год Рига ждала освободителей, но только в октябре 1944 года грохот артиллерийской канонады наступающего фронта услышали и в рыбацком посёлке в Вецдаугаве. Советские войска заняли Мангальсалу, и им предстояло штурмовать левый берег Даугавы, где закрепились немцы.
И снова бригада рыбаков Иннусов на своих лодках перевозила советских воинов. На этот раз с правого берега Даугавы на левый – в Болдераю. Командир десантного батальона форсировал реку под огнём противника на лодке старшего Иннуса и, прежде чем повести своих бойцов в атаку, обратился к Георгу, сказав:
– Спасибо, отец, без тебя и твоих рыбаков мы здесь много бы наших ребят положили! Живи долго, владей своей землёй и своим морем!
– Не первый раз помогаем… – ответил старый рыбак.
Плен
Из воспоминаний Алексея Ананьевича Кузьмина:
«…Вскоре подошёл немецкий сторожевой корабль, и так начался наш плен. Привезли нас в Ригу, потом в Псков – и допросы, допросы, допросы… В Пскове нас держали около недели, затем привезли в лагерь особого назначения «Марецфельд». Это был лагерь вербовки во власовскую армию. Допрашивал нас «гер» обер-фельдфебель «профессор» Лебедев, который отлично говорил по-русски и по-немецки. Последняя беседа с нами была у полковника «фон» Мальцева. Продержали нас там две недели.
Как неподдающихся нас бросили в концлагерь для лётного состава в городе Лодзь в Польше. Там мы стали уже не люди, имеющие имена, отчества и фамилии, а узники с номером на шее, как у собак. Мой номер был 3370. Разделили нас по разным блокам. Петя и Коля в офицерском, а я в сержантском. В Лодзи я пробыл полтора месяца. Через колючую проволоку несколько раз разговаривал с Петей и Колей.
Сержантский состав – рабочий скот, и нас, сорок человек, в том числе и меня, повезли в Германию в город Кётен. Больше с Летуновским и Демченко не виделся.
В плену я пробыл до марта 1945 года. Из Кётена нас эвакуировали в город Вольден.
Из справки ЦВМА: В апреле 1945 года Алексей Кузьмин освобождён в одном из филиалов фашистского концлагеря люфтваффе наступавшими частями 12-го гв. стрелкового корпуса, 52-й гв. стрелковой дивизии, 153-го гв. стрелкового полка (п/п 73976-В). Пройдя проверку органами СМЕРШ, гвардии старший сержант Кузьмин участвовал в заключительных боях Великой Отечественной войны, в штурме Берлина.
Демобилизовался в мае 1946 года. Пытался установить связь с Петей и Колей. Но так и не нашёл их. Отец Летуновского написал мне, что приезжал офицер, который был с Петром в концлагере, и рассказал, что Пётр совершил несколько побегов, после пятого побега его уничтожили фашисты».
Жена Кузьмина Мария Константиновна из Нижнего Новгорода после смерти мужа продолжила поиски родственников членов экипажа. Нашла мать и братьев Демченко, живших в Киеве. Разыскала многих лётчиков, которые были в плену.
Самое главное рассказал Герой Советского Союза Разгонин Александр Иванович в 1980 году на встрече однополчан в Ленинграде. Он спал с Летуновским на одних нарах в концлагере. После четвёртого побега немцы предупредили Петра: ещё раз убежишь, уничтожим. Но Пётр есть Пётр, он убежал ещё раз. Больше его не видели».
Информация о лагере люфтваффе в Лодзи пришла от польского исследователя военной истории Виеслава Топольского.
«Действительно в 1941-45 годах в Лодзи существовал лагерь для военнопленных лётчиков и наземного персонала ВВС РККА в местечке Руда Пабяницка (Ruda Pabianicka), ныне это район города Лодзи».
На памятном знаке, установленном в наши дни в Калининграде у штаба авиации Балтийского флота в память о лётчиках, погибших в годы Великой Отечественной войны, дата гибели Летуновского и Демченко стоит одна – 27 августа 1944 года.
Впоследствии кто-то передал Марии Константиновне опять же в Ленинграде, что Летуновского и Демченко выдали местные жители, к которым они обратились за помощью. О Коле ничего не было известно, а Петра приволокли в лагерь избитого, изорванного собаками и расстреляли.
Лётчика, который приезжал к отцу Летуновского, ей найти не удалось.
Их было много после войны, фронтовиков, которые приезжали в далёкую деревню или город на другом конце страны и рассказывали родственникам о том, как оборвалась жизнь их отца, сына, брата. Два солдата в окопе перед атакой говорили друг другу: «Если со мной что случится, найди моих, расскажи, как это произошло, и где моя могила, вот здесь адрес». И товарищ выполнял просьбу друга. Таков был христианский долг.
Рассказы о пребывании в плену могут быть противоречивы. Более достоверным документом является справка, полученная автором при содействии Посольства России в Латвии из Центрального архива Минобороны России в Подольске: «…капитан Летуновский П.В. находился в плену в лагере V-A в городе Людвигсбург в Германии, 3 июня 1944 года совершил побег и не был пойман».
Заключение Военного Совета:
За совершенные 247 боевых вылета, за потопление торпедами три транспорта противника общим водоизмещением в 16500 тонн. За мужество и геройство в боях за город Ленинград Военный Совет Краснознаменного Балтийского флота ходатайствует о присвоении гвардии капитану Летуновскому Петру Васильевичу звания Герой Советского Союза (посмертно).
Командир 8 ГМТАД ВВС КБФ: полковник Суханов.
Командующий ВВС КБФ: полковник Самохин 20 декабря 1943 год
Командующий КБФ: адмирал Трибуц «___» декабря 1943 год
